Владимир Стрюков

ОХОТА НА ГОРИЛЛ

Когда  ступаешь  на  африканскую  землю,  многое  вызывает  любопытство,  удивляет,  выглядит  непривычным  и  экзотическим,  порой  сказочно  таинственным.  Немало  неизвестного,  неизведанного,  загадочного таила и таит еще Африка.

Экзотика… Чем  глубже  осмысливаешь  увиденное,  пережитое,  приходишь  к  умозаключению:  люди  ведут  себя  соответственно  обстановке,  в  которой  они  родились  и  живут.  Будь  и  ты  африканским  аборигеном,  жил  бы  на  ее  сказочных  просторах,  кишащих  змеями  и  скорпионами,  огромными  толстокожими  и  юркими  обезьянами  так  же  счастливо,  как  первобытный  бушмен  или  «потаенный»  вамбутти.

Было  время  острого,  кровавого  противоборства  враждующих,  непримиримых  кланов  местных  аборигенных  племен.  Вооруженный  конфликт в самом сердце Африки,  подогреваемый  соседними  трайбалистскими  группировками,  то  затихал,  то  разгорался  с  новой  силой,  неся  с  собой  опасность,  распространиться  на  соседние  страны.

Гражданское,  мирное  население  спасалось  бегством,  покидало  обжитые  районы,  мигрируя  на  запад  в  новые  места,  где  жили  другие  племена.  Они  холодно,  с  нескрываемым  черным  эгоизмом  терпели  незнакомых  пришельцев,  говорящих  на  другом  языке.  Ситуация  могла  привести  к  кровопролитию.

Чтобы  не допустить  миграцию  чужих  племен  на  свою  территорию,  администрациями  сопредельных  стран  было  принято  решение  закрыть  возможные  пути  проникновения  мигрантов  и  беженцев.  На  возможных  путях  миграции  беженцев  были  созданы  заслоны  из  военизированных  ополченцев  и  местной  полиции.

Один  из  таких  заслонов,  секретный  пост,  располагался  в  горном  распадке,  в  узкой  горной  долине.  С  двух  сторон  до   самого  горизонта  простирались  темные,  покрытые  тропическим  лесом  отроги  высочайшего  горного  массива  Африки – Рувензори. Казалось,  этнические  противоречия  коснулись  и  дикую  первозданную  тропическую  природу  Африки. По  крайней  мере, так  казалось  нам,  белым,  волею  судьбы  оказавшихся  в  этих  забытых  Богом  местах.   Происходящее  вокруг  воспринималось  нами  живо  и  остро.  Во  многих  моментах  мы  пытались  невольно  навязать  нашим  чернокожим  друзьям  свои  взгляды  на  жизнь,  и  невольно,  незаметно  для  самих  себя  перенимали  их  привычки  и  виды  на  окружающую  действительность.

 Из  бесед  с  «аборигенами-маршрутниками»  было  известно  все,  что  происходило вокруг.  В  частности  стало  известно  о  появлении  «больших  черных  лесных  людей» – горилл  у  подножья  «белых  гор».  Одно  время  здесь  жила  семья,  более  двадцати  особей.

Периодически  посещая  пост,  в  оптику  прицелов  мы  с  интересом  наблюдали  за  жизнью   «лесных  людей».  Гориллы  исчезали  на  десять  и  более  дней,  но  затем  снова  появлялись  выше  или  ниже  места  расположения  секрета.  На  зеленой  лужайке,  под  кронами  огромных  деревьев,  в  полуденную  жару  звери  устраивались  на  отдых.  Это  были  огромные  мощнейшие  черные  существа,  чем - то  похожие  на  бурых  медведей.  Об  исполинской  силе  зверей  свидетельствует  такой  эпизод.

Огромный  горилла,  двухметрового  роста,  с  широким  седым  «ремнем»  через  всю  спину,  спокойный,  на  вид  очень  страшный,  похожий  на  глыбу  из  черного  гранита,  роясь  в  россыпях  камней,  обнаружил  белых,  толстых  жирных           слизней.  Переворачивая  камни,  он  собирал  добычу  и  отправлял  в  пасть.  Перевернув  все камни,  зверь  подошел  к  огромному  овальному  валуну,  вросшему  в  землю.

Подрыв  с  одной  стороны  землю,  он  подсунул  длинные  черные  мозолистые  пальцы  под  камень  и  вывернул  валун.  А  когда  на  пост  приехал  «конвой»,  чернокожие,  ради  шутки,  попытались  с  помощью  колесного  вездехода  уложить  валун  на  прежнее  место.  Обмотали  тросом.  Вездеход  буксовал  и  всеми  четырьмя  колесами  стал  зарываться  в  землю.

Проводя  рекогносцировку  района,  мы  однажды  столкнулись  с  этим,  а  возможно  и  другим  зверем.  Самец  был  действительно  прекрасен.  Рост  его  достигал  видимо  двух  метров  если  не  более,  а  вес  260-270 кг.  Этот  огромный  зверь  с  лоснящейся  шерстью,  стоял  полусгорбившись,  полувыпрямившись,  широко  раскинув  могучие  руки.

На  фоне  изумрудной  тропической  зелени  он  был  совершенно  черным,  как  мощная,  вырубленная  из  черного  камня  колонна.  Черный  ежик  волос  на  голове,  устремленные  в  нашу  сторону  черные,  сверкающие  из-под  выступающих  надбровий  глубоко  посаженые  глаза,  огромные,  лоснящиеся,  как  черная  резина,  ноздри  и  черная  короткая  борода  с  пышными  баками  на  щеках.

Слегка  переменив  позу,  он  не  отрывал  от  нас  пристального  взгляда.  В  нем  была  величественность  грозного  лесного  патриарха,  господина  этих  диких  первозданных  африканских  трущоб.  Горилла  находился  от  нас  на  расстоянии  где-то  25-30   шагов.  Нас  разделяли  заросли  кустарника.  Все  замерли,  не  смея  пошевельнуться. Но  тут   кто-то  зашумел  ветками. Зверь  тут  же  выпрямился  во  весь  рост.  Послышалось  негромкое  уханье,  которое  перешло  в  истошный  вопль.

Зверь  вновь  сгорбил  плечи  и  стал  бить  согнутыми  ладонями  себя  в  грудь.  По  лесу  разнесся  глухой  звук,  как  будто  кто-то  колотил  палкой  по  огромной  пустой  деревянной  бочке.  Разбежавшись  на  двух  ногах,  зверь  опустился  на  все  четыре,  и  с  треском  стал  продираться  сквозь  густой  кустарник,  круша  и  ломая  зеленые  ветки.  Выбежав  на  прогалину,  горилла  остервенело  стал  колотить  ладонями  по  земле.  Снова  вскочил,  выпрямился  во  весь  свой  огромный  рост,  поднял  голову,  и  издал  леденящий  душу  душераздирающий  лающий  вопль.  Казалось,  после  этого  дикого  звериного  крика  в  джунглях  все  замерло,  затихло,  остановилось.

Выпады  зверя  в  сторону  непрошеных  гостей  продолжались несколько минут.  После  чего,  опустившись  на  четвереньки,  зверь  исчез  в  густых  тропических  зарослях.

У  некоторых  натуралистов-биологов  существует  какое-то  идиллиализированное  ощущение  дикой  природы  и  ее  животного  мира.  Им  все  кажется  в  розовом  цвете.  К  сожалению,  в  природе  все  устроено  не  так  как  хотелось  бы  «кабинетным  гуманистам».  Они  и  горилл  вывели  в  разряд  этаких,   добреньких  кротких  существ,  никогда  не  проявлявших  агрессивности.  Природа  не  бывает  «сладкой»,  доброй,  она  есть  такая, какая  есть – всякая…

Перебирая  в  памяти  другие  впечатления  от  встреч  с  дикими  лесными  исполинами,  приходит  на  память  случай,  когда  на  реке  Убанго,  после  переправы  на  каноэ  с  правого берега на  левый берег,  группа  белых  в  болотистом  лесу  столкнулась  с  семьей  горилл.

 К  несчастью,  белые  оказались  в  центре  кормящейся  группы  горилл.  Это  были  люди  не  из  робкого  десятка.  В  Африке они  занимались  не  сбором  экспонатов  для ботанического  сада. Они прошли через пламя сепаратистских  и межэтнических    африканских  конфликтов. Жили  среди  аборигенов,  ели  и  пили  с  ними  из  одного  котла.  Стали  почти  частицей  той  дикой,  загадочной  Африки,  но  и  они  испытали  страх,  столкнувшись  внезапно  с  гориллами.

Обезьяны,  обнаружив  чужаков,  проявили  откровенную  агрессивность.  У  горилл  существует,  как  видимо  и  у  других  стадных  зверей  Африки,  строгий  территориальный  порядок.  Появившиеся  чужаки  активно  изгоняются  всей  семьей  с  кормового  участка.  Белых  гориллы  как  раз  и  приняли  за  таких  чужаков.  Звери  прекрасно  разбираются  в  количественном  составе  противника.  Если  бы  людей  было  много,  обезьяны,  возможно,  ушли  сами,  но  белых  было   всего  трое.

Звери  окружили  людей,  делали  агрессивные  выпады,  стучали  себя  в  грудь,  дико  орали.  Зверей  было  много,  кольцо  окружения  сужалось.  От  людей  пахло  лесом,  тем  диким,  родным  для  зверей  духом,  который  их  не  отпугивал.  Может  быть,  это  тоже  провоцировало  их.

Казалось,  еще  один  агрессивный  выпад,  и  гориллы  бросятся  в  драку.  Наиболее  агрессивным  был  самец-вожак,  пепельного  цвета,  он  ближе  других  выдвинулся  к  людям.  Один  из  «пришельцев»  не  выдержал,  открыл  огонь  по  наседавшему  самцу.  Несколько  пуль  прошили  могучее  тело  зверя,  но  горилла  не  рухнул,  а  ринулся  на  обидчика.  Белые  открыли  автоматический  огонь  и  уложили  несколько  зверей,  остальные  ушли  в  чащу,  именно  ушли,  а  не  обратились  в  бегство.

У  горилл  существует  трогательная  забота  друг  о  друге.  Малые  дети – гориллята  пользуются  общей  любовью.  Они  могут  бесцеремонно  залезть  прямо  на  голову  вожаку – патриарху.  Подобного  никогда  не  увидишь  в  семье  павианов.  У  горилл  нет  той  строгой  «армейской»  иерархии,  присущей  павианам,  бытует  полная   «демократическая»  полигамия.  Самки  на  глазах  вожака  могут  совокупляться  с  самцами  низшего  ранга.  Вожак  в  этом  случае  ведет  себя  «толерантно»,  безразлично.

Из-за  огромного веса  крупные  взрослые  обезьяны  редко  лазают  по  деревьям.  Кормятся  в  основном  на  земле,  поедая  огромное  количество  всевозможных  растений.  Опустошив  за  неделю  «съестные  плантации»,  семья  кочует  на  новое  место.  Каждую  ночь  гориллы  останавливаются  на  ночевку  в  новом  месте.  Самки  с  малыми  детенышами  устраивают  гнезда  на  огромных  развилках  деревьев.  Взрослые  самцы  спят  на  земле  под  этими   деревьями.  Звери  довольно  грязные,  от  них  идет  крепкий  звериный  дух.

Нехватка  продуктов  питания  заставляла  местные  племена  активно  заниматься  охотой.  Вокруг  поселений  выбивалась  вся  живность,  и  охотникам  приходилось  совершать  дальние  вылазки  в  поисках  объектов  охоты.                                                                                                                                                                    В  одном  лесном  поселении  местных  аборигенов  нам  предстала  идиллическая  картина.  Чернокожая  грудью  кормила  маленького  горилленка.  Мать  сосунка,  взрослая  огромная  горилла,  была  застрелена,  с  ней  был  ее  малыш.  Охотники  забрали  с  собой  горилленка.  Негритянка  взяла  себе  малыша  и  вскармливала  его  своей  грудью.

Среди  африканских  аборигенов  тропической  Африки  популярна  охота  на  горилл  с  помощью  ловчих  сетей  (тенет),  а  оружием  им  служат  в  основном  копья  и  луки.

Эту  охоту  можно  назвать  сафари  на  горилл.  Она  больше  похожа  на  подготовку  к  военным  действиям.  Все  население  деревни  задействовано  при  подготовке  к  охоте.  Мужчины  готовят  копья,  проверяют  и  чинят  вместе  с  женщинами  ловчие  сети,  сматывая  их  в  удобные  для  переноски  вьюки.  Отдельная  команда  женщин  готовит  пищу  для  охотников,  которую  они  должны    будут  взять  с  собой.

На  площадке  диаметром  около  30–40  метров  в  центре  поселения  собирается  фольклорный  ансамбль,  исполняющий  боевые  охотничьи  песни  и  пляски.  Одна  группа  танцоров  под  звуки  тамтама  изображала  охотников,  пробирающихся  сквозь  заросли  к  гориллам,  другая  демонстрировала  действия  обезьян,  подражая  мимике  и  жестам горилл.                 

Этот  танец  был  чем-то  похож  на  ритуальные  пляски  вамбутти  перед  охотой  на  слонов.  Омуроди  (местный  шаман)  призывал  охотников  быть  ловкими  и  смелыми,  решительно  действовать,  просил  местное  божество – покровителя  охотников,  помочь  им  в  столь  серьезном  предприятии.  Он  звал  духов  вселиться  в  воинов - охотников  во  время  охоты.

Ритм  пляски  все  убыстрялся.  В  наступивших  сумерках  ярко  запылали  ритуальные  костры,  вырывая  из  мрака  тропической  ночи  причудливые,  сказочные  силуэты  окружающих  деревьев.

С  новой  силой  зазвучали  тамтамы.  Ритуальные  танцы  сопровождались  обильным  возлиянием  хмельного  напитка,  настоянного  на  специальных  растениях,  зелье   приводило  к  слабому  дурману,  больше  чем  к  опьянению.  До  глубокой  ночи  звучали  тамтамы,  женщины  выводили  хвалебные  псалмы  отважным  охотникам.  Медленно  гасло  предохотничье  торжество.  Постепенно  деревня  погружалась  в  сон. Перед  уходом  с  торжества  старейшина-вождь  сказал:

- Рано  утром  отправимся  сразу  же!  В  одном  месте  посланные  мной  охотники  обнаружили  большую  группу  «черных  лесных  людей».  Это  далеко,  идти  будем   две  луны  (два  дневных  перехода).

Сафари  выступил  еще  затемно.  Предрассветный  колючий  холод  проникал  под  одежду.  Но  скоро   взошло  солнце  и  стало   тепло.  Маршрут  вначале  пролегал  по  склону  хребта.  Отряд  спустился  в  низину,  где  было  царство  диковинной  тропической  флоры.

Настоящие  испытания  ожидали  охотников  там,  где  джунгли  пострадали  от  пожаров,  они  возникают  в  сельве  после  чудовищных  тропических  гроз.  Под  действием  свежего  воздуха  и  света  на  старом  плодородном  перегное  начинает  прорастать  новая  растительность.  Деревья  выносят  на  свои  вершины  сплетения  лиан,  подобные  пучкам  толстых  волос,  которые  переплетаются  между  собой,  образуя  причудливые  гирлянды.  Лианы  вкось  или  вертикально  идут  к  земле  и  врастают  в  почву  среди  гигантских  трав  и  древовидных  папоротников.  Эти  вьющиеся,    дающие  побеги  растения,  покрытые  ослепительно  яркими  цветами,  дурманят,  вызывая  во  рту  пресный  неприятный  привкус.

При  помощи  катаны  (тесака)  проделывается  проход – лаз  сквозь  путающиеся  лианы,  воздушные  корни,  колючие  длинные  стебли,  гигантскую  слоновую  траву.  Глаза  ослеплены  потом,  кисти  рук,  лицо,  уши  и  шея  искусаны  свирепыми  ненасытными  насекомыми,  задыхаешься  от  влажной  «липкой»  жары.  Это  тот  самый  момент,  когда  охотник  начинает  терять  терпение.

За  час  пути  отряд  углубился  всего  лишь  на  400 - 500 шагов.  Приходится  преодолевать  различные  препятствия,  огромные  упавшие  стволы  полусгнивших  лесных  патриархов,  бесчисленные  холмики,  кочки,  ямы,  невидимые  под  мхом  болотца,  упираясь  иной  раз  в  непроходимые  завалы  из  переплетенных  между  собой  воздушных  корней  и  бурелома.

Кругом  царит  сумрак,  зловонные  испарения  гниющих  растений  делают  воздух  тяжелым  и  затхлым,  дышать  становится  трудно.  Ни  дуновения  ветерка,  ни  слабого  движения  воздуха!  На  ум  приходит  меткая  фраза:  «Человек  бывает  два  раза  счастлив,  повстречавшись  с  джунглями.  Первый  раз,  когда  он  их  видит  впервые  и  второй -  когда  вырывается  из  их  цепких  объятий».

Солнце  еще  не  село,  а  отряд  остановился  на  ночевку.  Лагерь  разбили  на  относительно  высоком  месте.  Выставили  часовых.  Каждый,  нарубив  веток,  устроил  себе  ложе  для  ночлега.  Подкрепившись  жаренными  бананами  и  маниокой  чернокожие  забылись  тяжелым сном.

Был  сезон  дождей,  а  это  значило,  что  в  тропическом  лесу  валятся  деревья.  Среди  ночи,  внезапно  со  страшным  грохотом  пораженное  молнией  или  засохшее,  сгнившее  изнутри  гигантское  дерево,  цепляясь  кроной  за  соседние  деревья,  падало  на  землю.  От  падения  глухо  сотрясалась  земля,  а  удары  ветвей  о  землю  напоминали  шум  морского  прибоя.  

Во  время  дождя  в  лагере  невозможно  было  расслышать  голосов,  Был  слышен  лишь  мощный  плеск  и  звон  низвергающейся  воды.  Ливень  внезапно  прекращался  и  тут  же  начинался  «тропический  концерт»:  немолчно  кричали  сверчки,  еще  звонче,  но  так  же  однообразно,  трещали  цикады  и  квакали бесконечным  хором  лягушки.  Жалобный  вой  лемура  с  его  резким,  неприятным  вскрикиванием  производил  очень  тяжелое  и  тоскливое  впечатление  в  темноте  непроглядной  тропической  ночи.

Еще  один  тяжелый  и  трудный  дневной  переход  и  отряд  подошел  к  месту  будущей  охоты.  Разбили  лагерь.  Старейшина-вождь  собрал  совет,  на  котором  подробно  объяснил  замысел  завтрашней  охоты.  Руководитель  охоты  рассказал,  как  нужно  действовать,  если  из  еще  не  обметанного  сетями  оклада  попытаются  выйти  и  спастись  бегством  гориллы.  Особое  внимание  он  обратил  встрече  с  взрослыми  гориллами  самцами.

- Работать  быстро,  сети  вешать  молча.  Поднимать  крик  и  шум,  только  тогда,  когда  гориллы   подойдут  близко  и  попытаются  выйти  из  оклада -  закончил  старейшина.

Сафари  был  разделен  на  группы.  Большая  группа  охотников  готовила  сети,  другая -  охотники  с  копьями,  луками  и  огнестрельным  оружием,  среди  которых  были  и  охотники  с  допотопными  ружьями,  заряжавшиеся  с  дула,  большим  кольцом  обходят  и  окружают  указанный  участок  леса.

Рано  утром,  солнце  еще  не  встало,  начали  оклад.  Одна  группа  охотников  принялась  прорубать  туннели  в  тропических  зарослях.  В  этих  туннелях-проходах  тенетчики  начали  вешать  сети  и  привязывать  их  к  толстым  веткам  и  стволам  деревьев.  Другая  группа  охотников  ушла  «метить»  оклад.

Для  чернокожих,  живущих  в  тропическом  лесу,  охота  является  жизненной  необходимостью,  это  не  роскошь  и  не  прихоть,  а  возможность  пополнить  высококалорийным  продуктом  свой  скудный  рацион.  Важна  любая  добыча,  чем  она  больше,  тем  лучше,  гигантская  тропическая  крыса  или  эполетовая  летучая  мышь, даман,  огромная  горилла  или  лесной  слон.  Без  мяса  дикого  зверя,  местные  племена,  не  имея  своего   скота,  «баловались»  каннибализмом.

Рубщики,  сменяя  друг  друга,  прорубали  настоящий  туннель  в  зеленой  массе.  Впереди  них  по  периметру  уже  находились  охотники-окладчики.  Ориентируясь  по  ним,  шли  рубщики.  Сети  устанавливались  там,  где  была  вероятность  прохода   зверя  сквозь  чащу.  Встречались  такие  чащобы,  что  через  них  не  проскочил  бы  и  маленький  даман,  но  и  там  становились  охотники.

Солнце  быстро  поднималось.  Становилось  душно,  но  никто  не  помышлял  об  отдыхе.  Все  были  преисполнены  стремлением,  побыстрее  закончить  установку  тенет.  В  окладе  находилось  много  зверя.  Место  было  на  самом  деле  кормное.  Нам  попадались  дикие  бананы,  красные  кисло-сладкие  ягоды,  нашли  даже  чудом  растущий  ананас.

Развешивая  сети,  вспугнули  газель,  охотники,  не  поднимая  шума,  пустили  в  нее  несколько  стрел.  Нас  нещадно  донимали  кровососущие  мошки  и  комары,  раскрывая  рот,   чтобы  схватить  побольше  воздуха,  вместе  с  ним  влетали  и  эти  кровососы,  попадая  в  горло  и  дальше, вызывая острый кашель.

Внезапно  послышался  шум.  На  уже  установленные  сети  медленно  вышел  горилла.  Охотники  увидели  лишь  огромную  черную  голову  зверя,  туловище  было  скрыто  зеленью.  Через  сеть  они  пытались  поразить  его  копьями,  но  зверь  исчез.  В  другом  месте  охотникам  удалось  ранить  зверя,  он  прямиком  пошел  на  сеть,  схватил  ее  и  пытался  сорвать,  у  него  была  откровенная  попытка  прорваться  сквозь  заграждение.

Наконец  старейшине  доложили,  что  вся  зона,  где  находилась  группа  горилл,  закрыта  сетями.  Тут  же  он  дал  команду  охотникам,  находившимся  на  его  стороне  загона.  Они  пролезли  под  сети  и,  развернувшись   цепью,  начали  прочесывать  загон.  Внезапно  в  центре  цепи  послышался  сильный  шум,  прозвучали  выстрелы.  Вся  цепь  охотников  завопила  на  разные  голоса.  Послышались  ответные   крики.  Это  кричали  изо  всех  сил  охотники,  оставшиеся  у  сетей, в  чью  сторону  продирались сквозь лесную крепь  загонщики.  Звери  оказались  в  западне.  Видимо  все  стадо  горилл  рассыпалось,  и  в  одиночку  каждый  пытался  вырваться  из  окружения.

Вместе  с  загонщиками  были  и  тенетчики,  когда  находили  зверя,  он  пытался  укрыться  в  крепком  месте.  Тенетчики  тут  же  на  заросли  набрасывали  сети,  и  охотники,  окружив  зверя,  добирали   его  пулями  или  стрелами.

В  одном  месте  окружили  самок  с  детенышами.  Три  раза  звери  кидались  на  сети,  пытаясь  их  разорвать,  но  каждый  раз,  получив  удар  копьем,  отступали.  Лес  гудел и  ревел  от  диких  звериных  воплей  и  душераздирающих  криков  чернокожих.

Чтобы  удобно  вешать  сети  на  ветки,  тенетчики  вырубили  длинные  толстые  рогатки,  при  помощи  них  они  ловко  и  быстро  огораживали  нужное  место.

Цепь  загонщиков  распалась  на  отдельные  группы,  которые  высматривали  спрятавшихся  зверей.  С  тыльной  стороны  оклада  сети  были  сняты,  их  использовали  при  установке  внутри.

Охотники  окружили  в  густом  колючем  кустарнике  крупного  самца.  С  одной  стороны  тенетчики  уже  набросили  сети,  как  на  них  вылез  зверь.  Он  сорвал  сеть  и  пытался  уже  бежать,  но  запутался  в  ячеях  сети  и  упал.  Тенетчики,  используя  момент,  кинулись  к  зверю  и  прижали  его  рогатками  к  земле.  Набросили  на  него  сеть.  Казалось  еще   мгновение  и  зверь  будет  пойман  живьем.  Дико  заорав,  зверь  резко  дернулся,  тенетчик,  удерживающий  рогаткой  переднюю  конечность  не  смог  выдержать  напряжения,  зверь  вырвал  руку  и,  захватив  кистью  рогатку,   удерживающую  другую  конечность,  опрокинул  на  землю  другого  тенетчика.  Вскочил  на  ноги,  валяя  наземь  остальных  тенетчиков,  державших  рогатками  его  ноги.  С диким криком зверь начал  отвешивать  оплеухи  находившимся  рядом  чернокожим.  Зазвучали  страшные  хлесткие  удары,  после  которых,  получившие  их  чернокожие,  не  поднимались  с  земли.  Зверя  добрали  из  ружей.

Скоро  загонщики  вышли  на  сети,  установленные  по  периметру.  Охота  закончилась,  чернокожие  стали  рубить  длинные  жерди  для  устройства  специальных  носилок,  на  них  переносятся  добытые  звери.  К  длинным  жердям-слегам  крепятся  с  двух  сторон  поперечные  палки,  а  в  центре  делается  из  сети  подобие  гамака,  куда  укладывается  добыча.  В  зависимости  от  веса,  груз  могут  нести  шесть,  восемь,  десять  и  более  человек.

В  центре  загона,  вырубив  растительность,  сделали  площадку,  куда  стали  сносить  добытых  зверей.  Сюда    принесли  и  пять  тел  чернокожих -  трагический  результат  охоты.

Добытых  зверей  было  много:  крупных,  средних  и  мелких.  На  несколько  недель  хватит  «ньяма»  (мяса)  всему  лесному  поселению  аборигенов.  Будет  великий  праздник.  Радости  чернокожих  не  было  предела. Раздались  традиционные  победные  песни,  кончалась  одна  песня,  начиналась  другая.