В ХVIII веке Григорий Иванович Орлов, генерал-майор и новгородский губернатор, женатый на Лукерье Ивановне Зиновьевой, имел шестерых сыновей: Ивана, графа, капитана Преображенского полка (1733-1791), Григория, князя Римской империи, Генерал фельдцейхмейстера (командующего артиллерией и инженерными войсками), первого президента Вольного экономического общества, русского графа (1734-1783), Алексея, генерал-адмирала, генерал-аншефа, графа Чесменского (1735-1808), Федора, генерал-аншефа, обер-прокурора Сената (1741-1796), Михаила (род.1741 и умершего в детстве) и Владимира, директора императорской академии наук (1743-1831).

Четверо из братьев – Иван, Григорий, Алексей, Федор были гвардейскими офицерами, одними из главных исполнителей заговора и дворцового переворота 1762 года, верными слугами Екатерины II. Их знали во всех полках, им старались подражать, они были идолами офицерской молодежи, что предопределило их решающую роль в организации заговора 1762 года.

Братья Орловы истинно русские люди, патриоты, не преклонявшиеся слепо перед иностранщиной. Они владели огромным, не поддающимся учету движимым и недвижимым имуществом и тем не менее сумели снискать любовь своих крепостных людей. Их жизнь была на виду, их смелость, удаль, доступность и простонародный образ жизни были уважаемы не только всеми слоями общества; Алексея прославляли многие иностранные газеты, Георгию и Алексею посвящали оды Г.Державин и В.Майков. В их честь отливали золотые памятные медали, знаменитые художники стремились запечатлеть их лики на полотне.

Братья росли дружной семьей. После смерти отца, главенствующее положение занял старший, двенадцатилетний Иван, за что и получил на всю жизнь уважительное прозвище – «старик». Алексея звали в семье Алеханом, Федора – Дунайкой. Иван взял на себя все обязанности по управлению хозяйством, неразделенными имениями братьев (раздел был осуществлен после смерти Ивана). Братья не садились в присутствии старшего брата без позволения. Уважение к старшему брату сохранилось до последних дней жизни. Иван воспитал младшего брата Владимира.

«Орловы блистали искусством возбуждать умы, разумной твердостью, крупными и мелкими подробностями своего поведения, присутствием духа – и авторитетом, благодаря всему этому завоеванным. У них много здравого смысла, щедрой отваги, их патриотизм доходит до энтузиазма, они вполне порядочные, страстно мне преданные, и они дружат между собою, чего у братьев обычно никогда не бывает; всего их пятеро. Они никого не обманывают и никогда не берут денег за то, что доверие, каким они пользуются, дает им право совершать. Если, обладая этими качествами, они не имеют счастья понравиться тем, кто предпочел бы видеть их коррумпированными – черт возьми, они и я, мы обойдемся и без этого стороннего одобрения». Такую обобщенную характеристику братьям Орловым дала Екатерина II.

Братья Орловы в течение всей своей жизни не были мстительны к своим неприятелям. Своему кулачному противнику, могучему Шванвичу, по одиночке справлявшемуся с любым из братьев, оставившему ножевой след на лице Алексея, за проигрыш в карты, братья, получившие после переворота 1762 года огромное влияние, не сделали зла. Наоборот, способствовали назначению его комендантом Кронштадта, а сыну его, осужденному за участие в Пугачевском восстании, их стараниями был смягчен приговор.

А врагов у Орловых было предостаточно. Тут и вельможи Никита и Петр Панины, их племянница княгиня Е.Дашкова, адмирал Чичагов и самый главный их недруг светлейший князь Г.А.Потемкин Таврический.

Жизнь любого слоя российского общества ХVIII - XIX веков невозможно себе представить без лошадей. Запряженные ими телеги, повозки, кареты, экипажи, сани были незаменимыми транспортными средствами на бескрайних просторах России. Сельский житель считал лошадь как члена семьи, а не обделенные фантазией владельцы конных заводов желали иметь даже домашнюю мебель, напоминающую формы конского снаряжения.

Русское коневодство, получившее в конце ХVIII и в ХIХ веках европейскую известность, во многом обязано графу А.Г.Орлову-Чесменскому. Любовь к лошадям, этим умным и незаменимым в хозяйстве животным, с юных лет красной нитью проходит через всю его жизнь. Мысли о возможности улучшения пород лошадей, вероятно, возникли у Орлова еще в начале службы в Преображенском полку.

По словам профессора В.О.Витта, он посеял на ниве зоотехнической науки здоровые семена и собрал невиданный урожай. Возникает вопрос, почему именно он смог в такой короткий исторический срок сделать для российского коннозаводства столько, сколько не могли сделать другие коннозаводчики.

Этот человек обладал колоссальными возможностями и огромным состоянием, что позволило ему решить сложнейшие задачи развития коннозаводства и намного обогнать не только российских современников, но и «классиков» английской школы животноводства, таких как Коллинз, Бэквелл и других. Он по-новому, впервые в мировой зоотехнии подошел к решению сложных проблем породообразования, заложил основы создания рысистой породы лошадей, которая потом стала нашим национальным достоянием.

После победы над турками русский флот по стратегическим соображениям в течение пяти лет находился в Эгейском море. По роду службы Орлову-Чесменскому приходилось посещать многие страны как Западной Европы, так и Ближнего Востока. Эти поездки он умело использовал не только в политических целях. Будучи страстным любителем лошадей, богатый вельможа целыми партиями закупал и пересылал на родину ценнейших животных. Всех их он отправлял в свой конный завод, который находился под Москвой.

За особо выдающихся лошадей Орлов платил баснословные деньги. Так, например, жеребец Сметанка стоил ему 60 тысяч рублей. По тем временам это была неслыханная сумма. Чтобы представить значение этой суммы в то время, достаточно сказать, что годовой бюджет государственного коннозаводства в 1774 году составлял около 25 000 рублей, а продажа лошадей из семи государственных заводов принесла в тот год 5 609 рублей.

Уйдя от государственных дел, всю свою недюжинную энергию Орлов направил на коннозаводство, зоотехническое творчество. За это дело он взялся со всем жаром своей кипучей натуры, заполнив дни кропотливым трудом селекции лошадей. Еще во второй половине ХVIII века в 30 верстах от Москвы Орлов начал создавать свой Островский конный завод. Для него по особому личному указу Екатерины II он отбирал в дворцовых конюшнях лучших лошадей. Императрица передала ему и пару превосходных жеребцов Шаха и Дракона, полученных ею в подарок от персидского шаха.

К концу ХVIII века Островский конезавод стал одним из лучших в России. Сюда зачастили посетители не только свои, но и из-за рубежа. Иностранцев поражали живописные места Подмосковья, где располагался конный завод, прекрасные пастбища и особенно лошади, привезенные из разных частей света. В этом заводе была собрана мировая коллекция лошадей разных пород. Среди них были арабские, азиатские (в том числе персидские, туркменские, турецкие), испанские и датские, английские – верховые и упряжные, неаполитанские, мекленбургские, голландские, а также местные кобылы с Дона, Кавказа, Украины, Польши, кобылы неизвестного происхождения из дворцовых конюшен и купленные у частных лиц.

Уже тогда у Орлова зародилась мысль создать породу лошадей, которая отвечала бы как естественно-климатическим, так и экономическим условиям России. Для ее осуществления Орлов старался приспособить завезенных лошадей к условиям Подмосковья.

В 1776 году Екатерина II пожаловала А.Г.Орлову 120 тысяч десятин земли в Воронежской губернии. Здесь были мягкий климат, огромные просторы привольных, не знающих плуга ковыльных степей.

Место для нового завода выбрали на южной окраине Хреновского бора, в 20 верстах от уездного города Боброва. Под завод были отведены поместья Хреновое, Чесменка и Пады с хуторами, всего 4 тысячи крестьянских дворов. Под завод Орлов отвел площадь размером в 100 тысяч десятин. Перевод лошадей в Хреновое длился почти два года. Граф развернул строительство грандиозного по своим масштабам конного завода.

Чтобы разместить все поголовье ценных лошадей и расселить более 10 тысяч крестьян, приписанных к заводу, нужно было выполнить очень большой объем строительных работ. Строился завод по указанию Орлова на века. Использовалось все лучшее, что было в стране и за рубежом. Конюшни этого завода и поныне стоят в первозданном виде, хотя уже минуло 220 лет. Постройки проектировал знаменитый зодчий Д.И.Жилярди, который строил Московский университет.

Комплекс нового конного завода (более похожий на дворец) включал большое количество помещений для жеребцов, жеребых и холостых кобыл, для отъемышей верховых и рысистых, для лошадей в тренинге и т.д. Для выездки и верховой езды были возведены два манежа (80м х 20м), четыре выводных зала в угловых башнях, анатомический зал-музей, ветлазарет, подсобные предприятия.

Чтобы представить себе размеры этого уникального коневодческого комплекса, достаточно лишь назвать длину лицевой стороны – фасада центрального здания, выполненного в стиле русского классицизма. Она имела протяженность 175 метров, а вся передняя линия этого комплекса – более 400 метров. А.Орлов приказывал все заводские здания строить из камня «на веки веков».

В Хреновое были переведены и знаменитые чистокровные голуби, содержащиеся при графском доме в Москве, для них также составлялись родословные. Хохлатые, козырные, трубастые, почтовые – всю эту живность граф Чесменский требовал содержать с большой любовью. Почтовых голубей отвозили за 80 верст в Хатунскую волость и выпускали в определенные часы. Они приносили графу из Хатуни весточки, в которых отмечалось время отправления. Алексей Орлов и здесь оставил свое имя: в середине ХIХ века многие московские купцы содержали породу чистых голубей, также именуемой орловской.

Хреновое пространством равнялось германскому княжеству. В этом хозяйстве содержалось не только более 2 000 голов лошадей, но и 25 ватаг овец по 2 000 в каждой, 20 гуртов волов. При воловьем хозяйстве содержались выписанные самим графом меделянские собаки (их родословными занимался также сам хозяин лично) и бульдоги.

В Хреновом граф продолжил работы по выведению бойцовских петухов, скрещивая английских петухов с русскими курами, получив породу красных бойцовских петухов. Его бойцовские петухи отличались силой и крепостью.

Особое пристрастие А.Орлов питал к борзым собакам, являясь владельцем одной из самой большой и знаменитой псовой охоты в России. Его псарня состояла из двух отделений: одно общее, отводилось гончим собакам, а другое, для борзых, делилось на количество хлевов, равное количеству свор, которое имелось на псарне. При псарне находилась изба для псарей, варница (кухня), сени для кормления собак, большой сруб-чулан для хранения конской упряжи, охотничьего снаряжения и одежды охотников. Поблизости располагалась конюшня для охотничьих лошадей с сараем для экипажей, использовавшихся при выездах на дальние расстояния, что называлось выездом «в отъезжее поле». При псарне содержалось особое помещение для больных собак и щенков, своего рода собачий лазарет.

У графа были борзые и гончие всех пород (брудастые, курляндские, азиатские, густопсовые, псовые, крымки, хортые, горские). Собакозаводчик питал особую любовь к густопсовым борзым, «он был главным выводителем этой породы».

У графа была библиотека с рукописными книгами по вопросам животноводства. Судьба их неизвестна. Одну из редких рукописных своих книг «О порядошном содержании псовой охоты борзых и гончих собак», написанную под титлами в 1765г, перед кончиной он подарил своему другу, единомышленнику и товарищу по псовой охоте, Н.М.Наумову, известному симбирскому собакозаводчику (лучшие собаки последнего происходили от собак графа). Эту книгу Н.Наумов, в свою очередь, незадолго до своей смерти подарил П.М.Мачеварианову – своему другу, имевшему его собак.

При жизни графа постоянно в подмосковном Острове содержалась «малая» псовая охота под управлением ловчего Кузьмы Дементьева, состоявшая из стаи гончих (40 голов) и 20 свор борзых.

Вряд ли в России кто-либо имел такие знания, талант, чутье и материальные средства, какими обладал граф Чесменский. Он вывел разновидность легавых, получившую его имя «орловская легавая».

Весь этот гигантский «механизм» требовал постоянного контроля и корректировок, представляя собой единое отлаженное целое.

В заводе селекционная работа велась с размахом и в двух направлениях – создание верховой и рысистой отечественных пород. И именно масштабность облегчала решение этой задачи.

А.Г.Орлов подробно вникал во все стороны дела, установив незыблемый порядок в заводе. Граф понимал, что один он, несмотря на свои знания, с поставленной задачей по созданию новых отечественных пород не справится. Ему нужны были знающие помощники. Орлов собирал и сплачивал вокруг себя людей, любящих лошадь. Так постепенно создавалась уникальная школа зоотехников. Наиболее способных Орлов направлял для пополнения знаний не только в Петербург, но и за границу. Именно тогда из среды заводских крепостных выделились такие талантливые люди, как управляющий В.Шишкин, его сыновья-тренеры Алексей и Сергей, первый ветврач Хреновского конного завода И.Корчагин, а затем его ученик С.Курлин, наездники В.Кузьмин, С.Белый, лучший жокей завода С.Сорока. Именно эти крепостные, работающие под руководством Орлова, своим талантом, трудолюбием и беззаветной преданностью лошади создавали прекрасную рысистую породу, которая досталась нам в наследство.

Так закладывал свой конный завод граф Орлов Чесменский, единственный в своем роде не только в России, но и в Европе. Он отличался своеобразным, характерным только для него режимом кормления и содержания лошадей, системой тренинга, применяя ее из поколения в поколение, и закреплением резвой рыси.

Во второй половине ХIХ века орловский рысак широко распространился по России. Его разводили во многих помещичьих хозяйствах как разъездную лошадь для дворян, купцов, духовенства. В те времена ходила поговорка: «Кто не ездил на орловских рысаках, тот всю жизнь пешком ходил».

Распространившись по всем зонам России, орловский рысак попал в самые разнообразные климатические условия. Крепость конструкции, пластичность организма позволили орловским рысакам быстро акклиматизироваться и нормально размножиться в новых для них условиях.

На Всемирной Парижской выставке 1867 года представители верховой (орловской) породы Франт, Факел и Фазан завоевали первые места, став известными всему миру, прославив имя своего создателя.