- «В Матто Гроссо я промышлял ягуаров. Тогда их там было много. Я был молод, горяч, отважен. Брал зверя холодным оружием: копьем, луком со стрелами. Целая свора притравленных собак помогала мне выслеживать зверя. Такие охоты были очень популярны. Много, очень много было охот. Тяжелых, опасных. Всех не сосчитать, но одну я никогда не смогу забыть.

Однажды в мой табор вблизи Ило до Капа Кара прискакал испуганный гаучо из большого ранчо Дескальвадос и принес дурные вести. Звали его Хосе Рамос. Он жил со своей женой Марией в маленьком ранчо, расположенном где-то в 15 км от моего лагеря вверх по реке. Рамос был владельцем небольшого стада крупного рогатого скота, он также охранял огромные стада из ранчо Дескальвадос.

- Вы должны прийти к нам со своими собаками, сеньор Алехандро! – «Убийца» возобновил разбой и уже задавил десять моих коров. – Рамос был в отчаянии. Его рубашка цвета хаки была мокрой от пота, видимо он долго носился по пампе в поисках меня.

Разумеется, я согласился прийти к нему, но несколько дней назад я потерял мою лучшую охотничью собаку вожака «Рабьесо». Остальные мои собаки были притравлены, но им не хватало опыта, и ни одна из них не могла еще выступать в роли вожака стаи.

- Сожалею, Хосе, но я не могу пойти на такой риск. Оставшихся собак нельзя пускать против этого дьявола. Он их убьет, как только его они найдут. Тоже самое произойдет, если я пущу по следу маленького «Тупи», - я показал на молодого фокстерьера. Хотя он уже значительно окреп за время моего путешествия, но еще не годился для охоты на «тигра». Увидев, что я показываю на него пальцем, «Тупи», наклонив голову, напряженно уставился на меня. Я улыбнулся.

- Не бойся «Тупи», тебя я не пошлю.-

История «убийцы» была широко известна во всем округе Пантаналь до Харайес.

В дальнейшем ягуар понял, что охотник, вооруженный винтовкой, не может убить его в высокой траве. Больше его уже не видели карабкающимся по дереву или растянувшимся в развилке ветвей. Ягуар стал прятаться только в высокой траве заболоченных мест, убивая скот во всевозрастающем количестве.

Несомненно, этот печальный опыт пробудил в ягуаре лютую злобу к собакам.

Эта «военная хитрость» ягуара действовать из засады против собак послужила тому, что его окрестили «убийцей».

И эта кличка быстро распространилась среди местных жителей.

Поскольку я был единственным охотником, меня часто просили оказать помощь хозяева больших ранчо, но я также хорошо понимал, что взять зверя без собак невозможно. Кроме того, «убийца» действовал так осторожно, что пустить собаку его преследовать, означало заведомо потерять верное существо.

Конечно, Хосе все это прекрасно понимал, но положение его было безвыходным.

- Если вы, сеньор, не пойдете на охоту за ягуаром, он убьет весь мой скот, как это сделал на юге. Я потеряю все, что у меня есть, и хозяин ранчо Дескальвадос перестанет мне платить.

До этого случая хозяева ранчо два раза просили меня оказать им помощь в уничтожении дьявольского зверя. В первый раз я отказался, сославшись на то, что могу потерять лучшую мою собаку «Бальенте». Повторную просьбу я не мог выполнить, потому что отправился на юг через реку Куйяба, и я не располагал достаточным временем для организации и проведения охоты. Тем не менее, меня не покидала мысль, что я обязан решиться провести охоту на этого зверя.

Хосе смотрел на меня черными сердитыми глазами, он знал, какому риску подвергаются собаки. У него не было притравленных псов для выслеживания и преследования ягуара.

- Хосе, единственное, что я тебе могу обещать, это то, что, если я встречу ягуара или, если я буду знать, что он рядом, я пойду за ним.

- В таком случае, сеньор, я сам пойду по следам «убийцы» несмотря на то, что у меня нет собак, - ответил он мне, - если я не убью этого дьявола, он меня разорит.

Хосе Рамос бешено повернул своего коня и помчался к себе на ранчо вдоль реки.

Я чувствовал вину перед Хосе. Им с женой приходилось много работать, чтобы выжить в этом болотистом и пустынном крае. Я был уверен, что Хосе начнет преследовать ягуара самостоятельно. Он принадлежал к категории тех простых людей, которые живут на краю цивилизации и обладают большой отвагой.

Себя я спрашивал, должен ли я ему был отказать или нет? И в тот же самый момент внутренний голос говорил мне, что я обязан был вступить в единоборство с ягуаром и уничтожить его.

За несколько дней до визита Хосе, я увидел в небе стервятника. Падальщик лениво кружил в тихом горячем воздухе, к западу от реки. Я взял на сворку собак «Рабьесо», «Пардо», «Винте» и начал прочесывать высокую траву. Собаки не заставили себя долго ждать, они нашли труп олененка.

Собаки с лаем бросились в высокую траву, я последовал за ними. Пройдя около километра, я обнаружил другого мертвого оленя в подобной позе, как и предыдущий и без следов поедания. Идя вслед за собаками, я нашел еще двух мертвых оленей, тоже без следов поедания. Злобная, коварная кошка сельвы занималась мародерством в этих местах, убивая животных ради удовольствия.

Внезапно «Рабьесо» - пес вожак, издал резкий пронзительный лай. Я верхом на коне поспешил на лай и увидел маленького оцелота, который поедал нежное мясо пятой жертвы «убийцы». Пока я осматривал труп пятого оленя, пес преследовал убегающего оцелота.

Вдруг я услышал снова лай «Рабьесо». Лай слышался близко в высокой траве, и я понял, что пес обнаружил след ягуара. Моментально я взял на поводок остальных собак, и это возможно спасло их от верной гибели. Было бесполезно пытаться следовать за «Рабьесо» по заболоченной почве и высокой траве.

В этот вечер, возвращаясь в свой лагерь, я обдумывал сложившуюся обстановку, и пришел к убеждению, что за все мои годы охоты в Матто Гроссо я никогда не встречал такого коварного зверя, как этот ягуар «убийца».

Для меня было очевидным, что способность ягуара оставаться невредимым, во многом заключалась в его инстинкте угадывания основной трудности, с которой сталкивается любой охотник, пытающийся добыть зверя в этом низинном районе, покрытом очень высокими травами. В этих условиях огнестрельное оружие практически было бесполезным в связи с невозможностью видеть зверя на расстоянии, поэтому из-за ненадежности огнестрельного оружия, нужно было для охоты на ягуара использовать копье, а для выслеживания его – собак. Но ягуар сразу же принимался за уничтожение собак, как только они начинали его преследовать.

Я должен один тропить зверя в зарослях высокой травы, но дело еще осложнялось потерей пса-вожака. «Пардо», лучший из оставшихся псов, не обладал достаточным опытом. Поэтому нужно было притравить свору в нескольких охотах для того, чтобы «Пардо» смог превратиться в умелого пса-вожака. А для этого необходимо время. Мой план заключался в использовании собак для отыскания следа ягуара, хотя это очень трудно сделать на достаточно безопасном расстоянии от гигантской кошки.

Однако мои планы неожиданно изменились. На следующее утро, когда я чистил винтовку у дверей моего шалаша, «Тупи» начал отчаянно лаять. Я взглянул на тропу у реки и увидел верхом на коне Марию, жену Хосе Рамоса, галопом приближавшуюся ко мне. Ее волосы развевались на ветру, и красная блузка выбилась из-под ремня, который перехватывал талию. Когда она остановила коня, я увидел ее глаза, полные печали и тревоги.

- Сеньор Алехандро, - задыхаясь, произнесла она, когда я подходил к ней, - Хосе!..-

- Что случилось с Хосе?-

- Он отправился на поиски «убийцы», а сегодня утром его конь прискакал один на ранчо. Я обнаружила на животе две глубокие кровоточащие раны. Кровью было измазано также седло.

Хосе возвратясь домой, после встречи со мной, сам решил отправиться на поиски ягуара. У него не было хорошего оружия, да и сам он не был опытным охотником. Было у него шомпольное ружье, заряженное гвоздями и пара беспородных собак, которых я видел у него на ранчо, с ними он и отправился в пампасы.

Утром Мария увидела во дворе коня своего мужа с пятнами крови на спине. Она вскочила на коня и прискакала в мой лагерь.

Не теряя времени, я оседлал коня и взял на сворку четырех охотничьих псов «Пардо», «Винте», «Амиго» и «Леона».

Когда я уже собирался покинуть лагерь, маленький «Тупи» начал лаять. Я знал, что пес пойдет за мной следом, поэтому я его привязал к жерди шалаша, и только после этого в сопровождении Марии отправился по тропе вдоль реки.

Когда мы достигли места, где по ее рассказу, Хосе ушел за ягуаром, я попросил Марию возвратиться домой, но она на отрез отказалась.

- Я должна увидеть все своими глазами.

Мне показалось, что бедная женщина находится почти в состоянии помешательства от того ужаса, который она должна будет увидеть через некоторое время. Но она обладала тем первобытным мужеством, которое присуще всем женщинам, рожденным в этих диких, негостеприимных местах Матто Гроссо.

Мы скакали галопом около двух километров по высокой траве, пока не достигли края «плешины», где трава была ниже, и росли четыре пальмы, свидетельствующие о наличии воды.

Я уже давно заметил стервятников, круживших над этим местом, и очень опасался за Марию, которая могла раньше увидеть ту страшную картину, произошедшую с Хосе, но я не знал, как ее подготовить к этому.

Мы проехали через заросли кустарника, и я обнаружил человеческое тело, распластанное на земле лицом вниз. На нем была разорвана рубашка, тело до неузнаваемости изувечено.

Прежде чем перевернуть останки несчастного, я узнал в нем Хосе. За моей спиной я услышал дикий вопль ужаса. Обернувшись, я увидел, что Мария слезла с коня. Я встал и сдержал ее. Она очень быстро успокоилась и уже через некоторое время согласилась вернуться домой.

Во время нашего прохождения через кустарник у меня созрел план, который имел некоторые шансы на успех. Я был уверен, что ягуар должен был находиться вблизи родника у «плешины».

В этом месте «убийца» совершил свое очередное преступление, и я полагал, что он не ушел далеко от своей последней жертвы.

По следам, которые я обнаружил у тела Хосе, я определил, что ягуар прыгнул на круп лошади, все указывало на то, что Хосе был выбит из седла. Я нашел его ружье, на небольшом расстоянии, оно было заряжено и мне стало ясно, что Хосе упал с лошади от удара ягуара. Обезумевший от страха конь умчался на ранчо.

Поскольку ягуар уже нападал на всадника, он с уверенностью мог повторить это во второй раз, а если бы он на меня устроил засаду, я не мог бы успешно использовать копье, находясь в седле. Поэтому я привязал лошадь к дереву, на довольно открытом месте. Достал копье, взял лук и несколько стрел. В кобуре у меня находился пистолет, а винтовку я оставил у седла, потому что она мне не пригодилась бы, войди я в высокую траву.

Раненый стрелой ягуар рассредоточит свое внимание. По опыту охоты я знал: ягуар пытается зубами вырвать из тела стрелу, вместо того, чтобы атаковать охотника.

Держа в одной руке лук и стрелы, а в другой копье, я спустил собак и побежал за ними, продираясь сквозь высокую траву. Я бежал уже около десяти минут, когда услышал злобный лай «Пардо», который бежал первым из своры. Затем до меня донесся надорвавшийся вой. Добежав на то место, я увидел лежащего пса с выдранными внутренностями.

Я побежал вперед, питая надежду догнать впереди бегущих собак, но следующий визг оповестил меня о том, что ягуар разделался со второй моей собакой.

Лютый «убийца» применял свой излюбленный прием, уничтожая собак. Свои круги-петли с возвращением на свой след гигантская кошка совершала за несколько секунд. Петли представляли собой короткие виражи в высокой траве. Все кончалось в считанные секунды.

И тут я услышал лай за моей спиной, повернулся и увидел бегущего ко мне «Тупи», моего фокстерьера. Он с лаем пересек поляну, направляясь ко мне.

Когда «Тупи» подбежал ко мне, я наступил на обрывок веревки, болтавшейся у него на шее, и остановил его. Пес перегрыз веревку, которой я его привязал к жерди в таборе.

До меня донесся шум в высокой густой траве на противоположном краю поляны. У меня перехватило дыхание. Свободной ногой я наступил на лапу «Тупи». Пес взвыл от боли и начал резко дергать веревку, которую я кое-как удерживал другой ногой, пытаясь сильнее прижать ее к земле. Пес залаял. Удерживая ногой веревку, я вынужден был опустить копье и сейчас же, не теряя времени, освободившейся рукой вставил стрелу в тетиву, натянул лук и как только заметил движение в траве, спустил стрелу. Стрела попала в цель, но я не мог определить, было это попадание в убойное место или нет.

Я считал, что зверь от боли и лая «Тупи» выскочит на меня. В траве что то зашевелилось. Трава была очень густая в том углу поляны, но мне все же удалось определить, где находится зверь.

Я взял вторую стрелу и очень тщательно прицелился в центр того места, где шевелилась трава, и спустил тетиву. И в это самое мгновение увидел силуэт длинной желтой кошки, пересекающей поляну в направлении низкорослого кустарника. Ягуар, с торчащей из бока стрелой, пытался скрыться в кустарнике. Он видел меня, когда находился вблизи крайнего куста. Я поднял ногу, удерживающую веревку, и пес с лаем помчался в угол поляны.

Я схватил копье и попытался спровоцировать нападение ягуара на меня. Поляна, на которой я находился, была в поперечнике около тридцати метров. Необходимо было не допустить, чтобы ягуар скрылся в высокой траве. В противном случае мое положение резко осложнилось бы.

У меня не было уже собак, которые могли бы продолжить эту фазу схватки. «Тупи» не годился, а ягуар находился в ярости от боли и я понимал, что действия его очень трудно предугадать. Огромная кошка сделала несколько шагов вперед, но нападать не решилась. Ягуар тряс головой и издавал звуки, переходящие в рычание.

Я пошел на сближение, которое по моим расчетам, вынудило бы ягуара напасть, и тем самым не дало ему возможности скрыться в высокой траве, где я бы потерял преимущество, которое давало мне копье на открытой местности.

В это время я услышал хлопанье крыльев стервятника, который сел на вершину ближайшего дерева.

Когда он внезапно бросился на меня, я вновь приобрел прежнее состояние и вонзил копье в шею кошки. Копье не глубоко вошло в тело, но этого было достаточно, чтобы ягуар потерял равновесие, но я тоже упал на колено. Зверь развернулся вокруг меня, продолжая свою атаку.

Сомневаюсь, что в тот момент мог бы отразить нападение, но ягуар отступил, видимо из-за сильной боли, причиняемой новой раной. Я использовал эту передышку и мгновенно вскочил на ноги, продолжая крепко сжимать в руках древко копья. Я был готов отразить новое нападение. Приготовился обороняться вновь, как вдруг почувствовал, что теряю силы. Это объясняется тем, что во время охоты с копьем, требующей большого нервного и физического напряжения, у охотника быстро истощаются силы. Буквально в течение нескольких минут борьбы.

Но «убийца» тоже был ослаблен борьбой. Когда ягуар отступил назад, я увидел на шее рану нанесенную копьем. Из нее лилась кровь, и я понял, что если бы я мог отразить второе нападение, жизнь кошки длилась бы столько, сколько бы мне потребовалось времени, чтобы вонзить в нее копье.

В тот момент ягуар находился ко мне боком. Он повернул голову и оскалил клыки. Я не решился сделать выпад против ягуара, потому что мне показалось, что сделай я это и он может скрыться в высокой траве.

Я учащенно дышал, пот катился по лицу, попадая в глаза, но я ничего не мог сделать с этим.

Носком сапога я попытался бросить немного земли в сторону ягуара, но это не произвело никакого эффекта.

Пока я обдумывал, как спровоцировать нападение ягуара, он сам, издав громовое рычание, бросился на меня.

Я успел направить копье на него и пронзил его в основание шеи. Когда копье вошло в тело ягуара, я почувствовал на моем лице и руках горячее зловонное дыхание зверя.

Внезапно у меня появилось неприятное чувство, дистанция была очень короткой. Я находился слишком близко от огромных и острых когтей ягуара. Я собрал все свои силы, которые у меня были, вырвал копье и глубоко вонзил его в грудь ягуара.

Я не знаю, сколько времени длилась эта последняя часть схватки. Хотя, возможно она длилась несколько секунд.

Я стоял, опершись на копье, торчащее в ягуаре. Борьба настолько обессилила меня, что я не в состоянии был выдернуть копье из тела ягуара.

После того, как я доставил растерзанные останки Хосе Рамоса на ранчо и перевез Марию с ребенком на ранчо Дескальвадос, я вернулся на место схватки.

Труп ягуара был наполовину съеден падальщиками. Мне удалось спасти лишь голову, которая долго хранилась у меня как трофей.

Я измерил полусъеденный труп. Он имел длину два метра восемьдесят четыре сантиметра от кончика носа до конца хвоста. Его вес я мог лишь высчитать. Я пришел к заключению, что в нем было более 180 килограммов».