Глядя на фотографии, скульптуры, картины, изображающие черного зверя, бросается в глаза могучий зверь, твердо стоящий на массивных, покрытых блестящей темно-бурой шерстью лапах. Медведь. Символ России. Наша гордость. Колоритнейшее животное мировой фауны. Самый крупный четвероногий хищник на планете. Огромный, могучий, косматый зверь, от которого веет дикой, первозданной природой, вызывающий страх и трепет, в нем заключена всесокрушающая, чудовищная и то же время притягательная сила русского леса.
Этот сказочный зверь дремучих русских лесов прекрасно вооружен. Огромные клыки на могучих челюстях способны наносить смертельные раны. Пятипалые конечности заканчиваются страшными серповидными когтями. Прочность этих когтей не уступает стали. Исключительно развитые мышцы груди и лап позволяют черному зверю делать молниеносные прыжки и совершать сокрушительные по своей разрушительной силе удары передними лапами. Медведь даже средних размеров, способен ударом лапы перебить позвоночник, вырвать ребра или проломить череп даже очень крупному животному.
Черный зверь обладает исключительной живучестью и выносливостью. С насквозь пробитым пулей сердцем зверь бежит более двухсот метров. Преследовать свою жертву медведь способен многие и многие километры, выматывая ее силы, непрерывным преследованием, пока не догонит и не убьет.
У древних народов было широко распространено преклонение диким животным. Из всех зверей медведь, и волк были наиболее почитаемыми. В мифологических представлениях и ритуалах медведь выступает как божество. Это медвежье божество может и умирать и возрождаться. Медведь для древнего и средневекового человека являлся, а для аборигенов современности является до сих пор культовым героем, основателем традиции, предком, родоначальником, тотемом, духохранителем, духом-целителем, хозяином низшего мира, священным, а в иных моментах, жертвенным животным, зооморфным классификатором, элементом астрального кода, воплощением души, дарителем, звериным двойником человека, помощником шамана, его зооморфной ипостасью и душой, оборотнем. И это далеко не полный его культовый перечень.
Медведь выступает одним из главных героев животного эпоса, сказок, былин, быличек, песен, загадок, поверий, заговоров. Значение медведя определяется, прежде всего, его подобием человеку, толкуемым мифопоэтическим сознанием, как указание на общее их происхождение или происхождение друг от друга.
Тему подобия или тождества медведя и человека в разных планах, например, реализует ритуал медвежьей охоты, составляющий ядро культа медведя. Один из основных этапов ритуала медвежьей охоты (после того как зверь добыт) в ряде сибирских традиций состоит в «расстегивании» и последующем снятии шкуры (или «шубы»), что в известной степени означает первый этап признания медведя человеческим коллективом (превращение медведя в человека, снятие различий между ними), за которым следует второй этап - вкушение медвежьего мяса.
Еще в начале 20-го века медвежий ритуал, «медвежий праздник» достаточно полно сохранялся в ряде традиций у обских угров, кетов, нивхов, орочей, ительменов, по многочисленным пережиткам он может быть восстановлен и для других традиций. Кроме того, целый ряд свидетельств, изображения медведя в пещерах Франции, находки большого количества костей в пещерах Германии и Швейцарии, собранных в определенном порядке, что имеет аналогии в современных медвежьих ритуалах. Петроглифы (наскальные изображения) Скандинавии, Урала, Восточной Сибири делает несомненными архаичность мифопоэтических представлений о медведе и связанных с ним культов и исключительную устойчивость взгляда человека на природу медведя и его сакральное значение.
В пределах Евразии выделяются два типа медвежьих ритуалов – праздников. Первый западный, который бытует у обских угров, кельтов, эвенков, он связан с охотой на медведя, и второй – дальневосточный, он празднуется у нивхов, айнов, ительменов и других народов Приамурья, Сахалина, Камчатки. Коренные народности – нивхи, айны, орочи – считали медведя посланником неба. Почти в каждом, даже небольшом поселке обязательно содержался медведь, который через два года забивался на культовом празднике. Медвежье мясо было одним из основных продуктов питания. На медведя постоянно охотились, черепа убитых захоранивали в определенных местах, которые сохранились до нашего времени.
К дальневосточному типу медвежьего праздника относятся и ритуалы, зафиксированные у вьетнамцев, включающий к примеру, воспитание медведя в человеческой семье.
У ряда сибирских народностей и индейцев Северной Америки известны разные типы миметической «медвежьей пляски», совершаемой в связи с предстоящей охотой или при удачном ее завершении, и во время врачевального обряда. Иногда такая пляска в медвежьих масках и костюмах, сопровождаемая «медвежьими песнями», является прерогативой членов особых – медвежьих – обществ и приурочивается к главному празднику племени.
Частично медвежьи обряды отражены и в народной медицине. У некоторых индейских племен именно медведь выступает основным и наиболее могущественным патроном «лекарственных» корпораций, в необходимых случаях его вызывают с помощью специальных ритуалов. Во многих традициях считалось, что целительная сила медведя распространяется не только на людей, но и на скот (коров, оленей). Вместе с тем, медведь мог выступать и в роли «коровьего врага», в русской народной традиции образ Егория – защитника скота от медведя, и многочисленные заговоры от медведя в защиту коров.
Широкое распространение имело представление, что души наиболее могущественных шаманов обладали способностью оборачиваться медведем, орлом или лосем. В ряде сибирских и североамериканских традиций произошла институализация особого класса медвежьих шаманов, которые не только отождествляли себя с медведем, но и во многих случаях «омедвеживали» участников ритуала – заказчиков, например, одевались сами и облачали заказчиков в медвежьи наряды.
Способность к оборотничеству, к превращению в медведя приписывалась и колдунам (у печорских коми и в ряде других традиций). Медвежьи маски и костюмы соотносятся с обширным кругом ритуалов, связанных с ряжением человека под медведя и уже утративших непосредственную связь с охотой. Русская обрядная традиция ряжения медведем, действа с так называемым гороховым медведем у поляков и чехов. Имеются также многочисленные данные об участии медведей в обрядах более формального характера, главная функция которых сводилась к репрезентации царского величия. В древневосточных описаниях «звериных» кортежей медведь играл особую роль наряду с другим «царем зверей» – львом. «Совместимость» медведя и льва характерна для библейской традиции.
Медвежья обрядность осмысливается как на уровне мифологических образов и соответствующих сюжетов, так и на уровне мифологизированных быличек о сожительстве женщины, заблудившейся в лесу, с медведем или о связи медведицы с охотником. Отсюда и особая категория полу людей – полу медведей, упоминаемых в фольклорных текстах и литературных обработках. Мифологические представления о таких гибридных существах известны у кетов, эвенков и эвенов, нивхов и других народов. Сведения о «людях – медведях» имеются в древневосточных (в частности хеттских) текстах. В этом контексте становится мотивированным не только представление о медведе как некоем духе – хозяине леса, горы, зверей, покровителе охоты, но и связь медведя с человеческим родом: медведь – предок людей, их старший родственник, наконец, тотем.
Культ медведя у тех народов, у которых получил развитие фратриальный (братский, племенной) тотемизм, нередко мотивируется его тотемной функцией. У обских угров медведь считается предком фратрии Пор, позже культ медведя стал обще племенным; у тлингитов (тлинкитов, индейцев Северной Америки) род медведя входил во фратрию волка, род медведя зафиксирован также у гуронов, ирокезов и ряда других индейских племен. С этим кругом представлений связана трактовка медведя как родственника в мифе, ритуале.
Тему родства (хозяина леса) отражают табунистические названия медведя – «отец», «дед», «дедушка», «старик», «дядя», «отчим», «мать», «бабушка», «старуха», «лесовой человек», «зверь», «хозяин (леса, гор)», «владыка», «князь зверей» и т.п. Известны и другие принципы табуирования названий медведя: русский «медведь», то есть «едящий мед».
Языковой табуированности названий медведя соответствуют и многочисленные запреты, связанные с поведением человека (особенно охотника) в отношении медведя. Известны случаи «медвежьих» имен людей (валлийский царь Arthgen, от Arto-genos, «сын медведя», первый польский князь Mieszko, индеец племени кроу, имя которого в буквальном переводе означает «много медведей»; фамилии типа Медведев; сравни обратный процесс «гуманизации» медведя – Миша, Михайло Иванович, Михайло Потапыч, Топтыгин и другие, а также божеств и других мифологических персонажей (или, во всяком случае, «медвежьих» эпитетов к ним): Artaios, «медвежий» – эпитет кельтского Меркурия, в древнегреческом Artos – имя кентавра у Гесиода.
С образом медведя – первопредка связано и представление о нем как о первом культовом герое. Обские угры связывают с бурым медведем, а ненцы – с белым медведем принесение огня или умение пользоваться им. Иногда мотив первопредка более завуалирован. Индейцы квакиутль вели свое происхождение от брака медведицы с первопредком – мужчиной. В мифе илимских эвенков медведь – один из помощников Ворона – творца вселенной; хотя позже Ворон и наказал медведя, но не отстранил его полностью, поставив наблюдать за жизнью людей (обычай уподобляться ворону-иноплеменнику в медвежьем обряде, при охоте на медведя у эвенков).
Медведь связан и с высшими уровнями мифологической системы или с другими персонажами, обладающими индивидуализированными характеристиками и особыми именами. Медвежьи черты усматриваются в облике таких высших богов, творцов вселенной и прародителей людей, как Нуми-Торум у обских угров и манси, Нум у ненцев, медвежьи плечи родоначальника тюрко-язычных огузов Огус-хана, считавшегося сыном или дочерью медведя.
У многих народов распространено представление, что медведь прежде был небесным существом, наделенным божественными качествами, но позже спущен небесным богом на землю за ослушание (у хантов), за попытку испугать бога (у бурят), чтобы карать грешников. В ряде традиций считалось, что задранный медведем человек – грешник, когда убитым оказывался медведь, верили, что он прогневал небесного бога, который и покарал его.
Нередко бог и сам мог принимать образ медведя, когда хотел показаться людям на земле (поволжские – чувашские легенды о Керемете – творце зла).
Такие мотивы, как «медведь – сын небесного бога», в частности связанного с громом, «перемещение медведя с неба на землю», «медведь и плодородие», позволяют включить образ медведя в схему так называемого основного мифа. В этой связи знаменательно отождествление или, по крайней мере, тесное сближение в медвежьем культе в Заволжье скотьего бога Велеса – противника громовержца с медведем.
В греческой традиции медведь является культовым животным наряду с ланью Артемиды. Аркадская Артемида и сама сохранила черты медведицы. В Аттике жрецы Артемиды во время праздника облачались в медвежьи шкуры и исполняли культовую пляску медведя. Артемиде приносили в жертву медведя, а при ее храме находился прирученный медведь. Спутница Артемиды нимфа Каллисто была обращена Артемидой (за интимную связь с Зевсом), по другой версии самим Зевсом, в медведицу. После чего бог громовержец перенес ее на небо в виде созвездия Большой Медведицы.
В мифах обских угров о матери-медведице, которая, обучив свою дочь, как обращаться с мясом и костями медведя, ушла по дороге вверх, став созвездием Малой Медведицы, а также старые русские названия Плеяд – «Власожелищи», «Волосыни» при отмеченной выше связи Велеса (Волоса) с медведем.
Жители Аркадии считали себя потомками внука медведицы.
Именно с дочерью медведицы, ушедшей на небо, связывалось происхождение членов фратрии Пор у обских угров.
Медведицей была выкормлена и обучена охоте легендарная греческая героиня Аталанта. Медвежьи черты отмечаются у покровительницы швейцарского города Берна Артио, у морского божества лабрадорских эскимосов Торгарсоака, почитавшегося в виде белого медведя. Символическое значение медведя в разных, в том числе и позднейших, мифопоэтических системах связано с силой, смелостью, стойкостью, выносливостью, но так же с жестокостью, яростью, леностью.
В библейской традиции медведь соотносится с персидским царством, несущим смерть и разрушение. В Ветхом и Новом завете рисуется образ медведя – страшного фантастического или даже апокалиптического зверя.
Библейские тексты оказали решающее влияние на последующее символическое отождествление медведя с сатаной. Однако в средневековой традиции медведь еще чаще обозначает греховную телесную природу человека. Во многих средневековых и ренесанских изображениях Адама и Евы медведь, залезший на дерево, символизирует пагубный итог грядущего искушения. Распространены и аналогичные по смыслу мотивы скованного медведя в различных религиозно-морализующих сценах. Мистическая литература, в совокупности с фольклором, подчеркивает «гиперсексуальность» медведя. Медведь становится атрибутом персонифицированной похоти, а в ряде случаев воплощает идею животного уничтожения влюбленного (превращение любовников в белых медведей в куртуазной (рыцарской) поэме француза Гийома де Палерно, конец 12 века).
В животном эпосе, баснях и соответствующей иконографии медведь нередко служит средством социальной сатиры, в агиографической литературе (описание святых) и иконографии – символом укротившей себя плоти.
В эпоху Возрождения получила распространение восходящая к так называемой Иероглифике Гораполлона (идеалистическая гносеологическая теория) трактовка легенды о медведице, вылизывающей новорожденного медвежонка и тем самым якобы придающей ему окончательную форму, как символа искусства, которое формирует и гармонизирует косную природу.